Казалась героине одного романа

Люблю делиться книжками и фильмами с друзьями и близкими и с огромным наслаждением пополняю собственный перечень советов. Не так издавна в него попали и романы Ферранте. Сама я выяснила о этом цикле случаем, на российский тогда успели перевести лишь две из четырёх книжек, потому дочитывать пришлось на британском — оторваться было совсем нереально. Ежели начать пересказывать сюжет романа, то может показаться, что речь о каком-то литературном «мыле», но в этом и заключается, на мой взор, сила этого текста: за кажущейся лёгкостью и время от времени лишней нарративностью создатель прячет серьёзное исследование человечьих судеб.

В центре истории — чрезвычайно непростые дела 2-ух женщин из бедного района Неаполя. Намеренно не говорю, что речь идёт о подругах — их взаимодействие еще труднее. Кажется, что их дела построены на неизменном соперничестве: и ежели одну это соперничество, кажется, не волнует, то другую — преследует всю жизнь.

Любопытно, что финал романа на российском и на британском языках мало различаются. Мне показалось, что в британской версии поточнее подобраны слова для того, чтоб обрисовать состояние героини, которая в конце истории, по сущности на закате собственной жизни осознает, что та, с кем она всю жизнь себя ассоциировала, — обыденный человек, далёкий от эталона.

Это «освобождение» было для меня чрезвычайно принципиальным, ведь традиционно многотомные произведения заканчиваются кое-чем вроде «и они ушли в закат», но тут точка поставлена чрезвычайно массивная. В 1-ый раз я прочла «Лолиту» ещё в школе — опосля того, как поглядела по телеку экранизацию с Джереми Айронсом.

Не помню, чтоб книжка либо кинофильм произвели на меня какое-то мощное воспоминание. Опосля школы я поехала обучаться в Париж на факультет киноведения и там увидела первую экранизацию романа, которая вышла в прокат спустя несколько лет опосля публикации книжки, тогда и решила перечитать «Лолиту». И на российском, и на британском роман написан необычным и чрезвычайно четким языком. Меня восхищает, когда человек из другого культурного и лингвистического контекста профессионально овладевает новеньким языком, и пишет на нём так же искрометно, как и на родном.

Да, это признание принадлежит чрезвычайно противоречивому для почти всех — отрицательному герою, но ведь возможность просочиться к такому в голову — одна из льгот, которую дарит нам неплохой роман. Агота Кристоф, как и Набоков, в совершенстве овладела неродным для себя языком: писательница венгерского происхождения, все её произведения — на французском. Роман «Толстая тетрадь» написан в форме дневника, который ведут два брата-близнеца. Действие разворачивается в годы 2-ой мировой войны, переждать боевые деяния мальчишек посылают к бабушке, в приграничный венгерский городок.

1-ые главы написаны маленькими, в чём-то простыми фразами — но это только имитация детского письма: обычное перечисление, констатация того, что окружает мальчишек в оккупированном городке, производит сильнейшее воспоминание. По мере того как герои взрослеют, текст романа становится сложнее; Кристоф удалось показать эволюцию героев не лишь через их точку зрения, но и через их речевые способности. Читая эту книжку, ты повсевременно борешься с эмоциями отвращения и кошмара.

Это, кстати, тоже ежедневник, написанный в годы 2-ой мировой, лишь на этот раз от лица офицера СС. Основной герой становится участником практически всех основных ужасных событий данной для нас войны: от массового убийства евреев в Бабьем Яре — совместно с героем мы практически оказывается у расстрельной ямы — до Сталинградской битвы.

В «Благоволительницах» описано то самое «притягательное» зло. Не в том смысле, что ты переходишь на его сторону либо начинаешь ему сопереживать — тут для тебя как как будто приоткрывается традиционно плотно сомкнутая завеса, и ты можешь проследить механизм рождения и распространения этого зла. В книжке около тыщи страничек, и когда ты перелистываешь последнюю, то не считая чувства гордости за себя , что ты в конце концов её осилил, ты испытываешь что-то вроде освобождения: наконец-то этот страшный, ужасный чужой сон закончился.

Умопомрачительный роман французского модерниста. Прочесть его посоветовала мне подруга-француженка, когда я обучалась в Париже. Виана вообщем чрезвычайно любит французская институтская молодёжь, думаю, как раз за дух авангарда и нонконформизма, который из его прозы никуда не исчез.

Сам Виан называл «Пену дней» «проекцией действительности, но сдвинутой в иную плоскость». Мир в его романе работает по своим законам: героиню изнутри душит кувшинка-нимфея, а парижская квартира равномерно миниатюризируется в размерах. Несколько лет назад роман экранизировал Мишель Гондри — наверняка, самый пригодный для этого режиссёр из сейчас живущих. Кинофильм попробовал практически воспроизвести описанное Вианом, но на экране мистика потерялась.

Всё-таки не все фантазии должны быть реализованы. Винсент Буглиози представлял сторону обвинения на процессе Чарльза Мэнсона, а позже написал о этом деле и о этом процессе книжку. С точки зрения литературы в ней не достаточно увлекательного, а вот фактура — богатейшая: там чрезвычайно тщательно описаны и две ночи ужасных убийств, и то, как происходили поиски преступников и как доказывалась их вина.

Мне вообщем нравятся книжки, киноленты и телесериалы о серийных убийцах — данной теме посвящены несколько моих журналистских материалов, — потому я и включила книжку Буглиози в собственный перечень. Когда я её читала, то не могла не проводить параллели с тем, с чем столкнулась в работе. Ангарского маньяка, о котором я написала несколько текстов, не могли отыскать целых 20 лет, в том числе поэтому, что некие милиционеры, а позже полицейские плохо делали свою работу.

По словам Буглиози, в Лос-Анджелесе 70-х тоже не всё было совершенно. Несколько месяцев не могли проверить переданный в участок пистолет, который в итоге оказался орудием преступления. Но там всё же речь шла не о годах, а о месяцах — значимая разница, когда дело касается серийных убийц. Онлайн-журнал о интересах и способностях современных дам.

Внедрение материалов Wonderzine разрешено лишь с подготовительного согласия правообладателей. Все права на рисунки и тексты принадлежат их создателям. Веб-сайт может содержать контент, не предназначенный для лиц младше 16 лет. Мы используем cookie, чтоб собирать статистику и делать контент наиболее увлекательным.

Также cookie употребляются для отображения наиболее релевантной рекламы. Вы сможете прочесть подробнее о cookie-файлах и поменять опции вашего браузера. Wonder zine. Комьюнити Поиск. Книжная полка Особый корреспондент «Медузы» Саша Сулим о возлюбленных книжках. Саша Сулим особый корреспондент «Медузы» В квартире бабушки стоят большие стеллажи, заполненные книжками. Стивен Кинг «Как писать книги» Несколько лет назад я решила, что чрезвычайно желаю писать сценарии, и загрузила в электронную книжку полтора 10-ка книжек о драматургии и сторителлинге — посреди их оказалась по сущности автобиография Стивена Кинга.

Светлана Алексиевич «У войны не женское лицо» Я родилась в Минске, жила и обучалась там до девятнадцати лет. Геннадий Шпаликов «Я шагаю по Москве» Для человека, который интересуется кино и сценариями Шпаликов — совсем отдельный герой собственной эры. Кадзуо Исигуро «Остаток дня» Люблю книжки и киноленты, которые захватывают тебя не с первых страничек либо кадров, а равномерно.

Элена Ферранте «Неаполитанский квартет» Люблю делиться книжками и фильмами с друзьями и близкими и с огромным наслаждением пополняю собственный перечень советов. Владимир Набоков «Лолита» В 1-ый раз я прочла «Лолиту» ещё в школе — опосля того, как поглядела по телеку экранизацию с Джереми Айронсом.

Агота Кристоф «Толстая тетрадь» Агота Кристоф, как и Набоков, в совершенстве овладела неродным для себя языком: писательница венгерского происхождения, все её произведения — на французском. Джонатан Литтелл «Благоволительницы» Читая эту книжку, ты повсевременно борешься с эмоциями отвращения и кошмара. Борис Виан «Пена дней» Умопомрачительный роман французского модерниста.

Винсент Буглиози «Helter Skelter: Правда о Чарльзе Мэнсоне» Винсент Буглиози представлял сторону обвинения на процессе Чарльза Мэнсона, а позже написал о этом деле и о этом процессе книжку. Оно некинематографично. Вот несчастье Анны — оно эффектное, когда дама юная кидается под поезд — в этом есть романтичная краса. А там больше всех несчастен, непременно, Каренин. Я считаю, что он не понят по-настоящему.

Ну, к примеру, все убеждены в том, что в романе старенькый, злой супруг, мучил эту бедную даму, ну и понятно, она полюбила юного человека. А он продолжал ее мучить далее, этот супруг, не давал ей развода. А на самом деле, ежели пристально читать роман, он не просто давал ей развод, а давал ей развод на очень унизительных для себя условиях: он готов был взять фиктивную вину измены на себя.

По законам Русской империи развод был чрезвычайно сложен, и оснований для разводов было не так много: пятилетнее отсутствие 1-го из супругов, физические недочеты 1-го из супругов бесплодие , либо измена. Но измену необходимо было доказать, должны были быть очевидцы, и изменившая сторона в будущем не имела права больше вступать в брак. А ежели у их были общие малыши, то он либо она теряли право воспитывать их, не могли с ними жить, не могли их воспитывать. Так вот у Толстого Каренин соглашался взять вину измены на себя.

Но от этого отрешается Анна. Вот как это показать в кино? Это же пропадет вся интрига. Она станет так сложной, так жизненной и не киношной, что, естественно, этого все режиссеры избегают. Он суровый писатель, у него лишь что вышла «Война и мир», превосходная эпопея. Вот он пробует написать историческую работу о Петре Первом, делает «Азбуку», хрестоматию, по которой, как он считает, могут обучаться детки всех сословий: от королевских отпрысков до крестьянских.

А меж этими необходимыми делами он вдруг обнаруживает у себя на подоконнике книжечку Пушкина «Повести Белкина», где был незаконченный отрывок: «Гости съезжались на дачу». Он ее перечитывает, восхищается, и вдруг садится за письменный стол и как бы продолжает этот отрывок. Ежели почитать «Гости съезжались на дачу», то можно узреть, что это в некий степени эмбрион «Анны Карениной», приблизительно та же завязка интриги. К тому же сюжет «Анны Карениной» уже существовал, при этом существовал в великом выполнении Флобера.

За 20 лет до написания «Анны Карениной» в году выходит роман Гюстава Флобера «Госпожа Бовари», имеет скандальный фуррор. Сюжет тот же: супруга изменила супругу и покончила с собой. То есть он вроде ничего новейшего не выдумывает, Толстой. И он, воодушевленный Пушкиным и зная Флобера, как бы шутя что-то такое набрасывает, позже пишет Страхову, что за 5 дней он написал роман. За 5 дней! Он задумывался, что быстро напишет этот роман.

И как бы отдохнет от серьёзных творческих задач. А в итоге вдруг уходит с головой в эту работу и пишет четыре года, а ежели взять выход отдельным изданием — то 5 лет, с по год, он работает над романом. Он в некий момент думает, для чего вообщем он это делает: сюжет некий очевидный — супруга изменила мужу-чиновнику с гвардейским офицером, покончила с собой.

У Флобера уже было. И он начинает уставать от этого романа, злится на него, пишет, что «Анна мне осточертела вообщем, ужаснее горьковатой редьки», желает его кинуть. Но уже начата работа, и он ощущает, что нужно продолжать. И тогда он поступает увлекательным образом: закабаляет себя, заключив контракт с издателем журнальчика «Русский вестник» Мишей Катковым, получая от него 10 руб. Это огромные средства, по руб. Достоевский получал от Каткова руб. В принципе это рядовая писательская практика: получать от издателя средства под будущую книжку.

Так и сейчас поступают популярные создатели. Лишь романов уровня «Анны Карениной» у их не выходит. На данный момент ясно, что ежели бы не было поезда — не было бы «Анны Карениной», поэтому что поезд является, непременно, персонажем романа, и Толстой находит таковой метод самоубийства для дамы, который совсем на иной уровень выводит всю эту историю.

Тут уже тема «железной» цивилизации, тема рока. Можно вспомнить, с чего же начинался синематограф, кстати, говоря: он начинался с кадров братьев Люмьер, где на зрителей надвигался поезд. 1-ые зрители вскакивали и бежали из зала, поэтому что им казалось, что на данный момент их раздавит этот локомотив. Поезд Толстой не вымыслил. Это настоящая история Анны Пироговой, несчастной девицы, которая похоронена на Кочаковском кладбище, это приблизительно в 7 км.

Она покончила с собой, чтоб отомстить собственному любовнику, им был сосед Толстого по имению Бибиков, у которого она была экономкой и любовницей. Бибиков взял гувернанткой немку, влюбился в нее и решил жениться. И тогда Анна Пирогова поехала на станцию Ясенки сейчас Щекино в Тульской области и бросилась под товарный поезд, отправив Бибикову перед сиим записку, что вот она кончает с собой, чтоб ему не жилось отлично опосля этого.

И Анна точно так же поступает. Ведь в ее самоубийстве есть большая толика мести Вронскому. Непонятно, за что, поэтому что Вронский полностью благородно ведет себя по отношению к ней. Время деяния романа — это с го по й год, четыре года. А роман пишется с го по й год. То есть фактически Толстой пишет роман о времени, которое происходит за окном. Он пишет и печатает его частями, публика его читает, этот роман, а Толстой в это время придумывает продолжение. Они читают роман про себя, про то, что происходит на данный момент, о чем в газетах пишут.

Лицезрели в нем беллетристику либо суровую литературу? Был ли успех? Тогда никому даже в голову не приходило, что «Война и мир» — это умнейшее произведение. Когда друг и критик Толстого Николай Николаевич Страхов написал, что это умнейший роман, его же не просто обсмеяли — на него эпиграммы писали. А с «Анной Карениной» было по-другому. Он печатался частями в «Русском вестнике», и это была обезумевшая популярность: каждого новейшего выпуска «Русского вестника» ожидали с нетерпением, читали, обсуждали меж собой, спорили и так дальше.

Но в целом отношение было разное.

Считаю, наркотики луганска очень ценная